Вроцлавские граффити
Репортаж с международного фестиваля урбан-арт-а (то есть - уличного искусства) - "Художники извне", Вроцлав. (Продолжается до конца 10.2008.)
Десятки огромных граффити и фотографий украсили этим летом здания города Вроцлава. Это произошло в результате международного фестиваля "Художники извне". Фестиваль прошел под попечительством Центра современного искусства города Вроцлава, и был посвящен "искусству уличному", или "городскому", как это ещё называют. Уличное искусство это последний крик моды в современном изобразительном искусстве, и, в принципе, не удивительно, что и в Польше кто-то взялся за постановку такого фестиваля. И то что это произойдет во Вроцлаве тоже можно было ожидать. Во времена "оранжевой альтернативы" - так называлось самое колоритное мирное польское антикоммунистическое движение в начале 80-ых - на стенах города появлялись граффити с гномиками. С одной стороны, эти изображения нельзя было принимать всерьёз, или считать что они направлены против тогдашнего правительства, но с другой стороны, все во Вроцлаве знали, гномики с граффити это не выраженный прямо протест!
Власти Вроцлава охотно предоставили художникам стены на которых потом появились большие бросающиеся в глаза фрески. Они также предоставили граффитистом грузоподъёмные краны. Жителям
районов где производились художественные работы просто не верилось что кран можно использовать сугубо в художественных целях. Фестиваль сильно изменил их жизни, так как их унылые многоэтажки превратились за месяц в главные достопримечательности города!
Кураторы фестиваля решили провести параллельную выставку уличного искусства и в залах галереи "Авангарда". Выставка будет открыта до конца октября.
"Для многих искусствоведов словосочетание "уличное искусство" звучит как оксюморон, то есть, сочетание несочетаемого." - написала Моника Kędziora в своем очерке о фестивале в журнале "Обиег". Для любителей изобразительного искусства, "граффити" сочетается с настенной мазнёй, с неуклюжими каракулями, которые обезображивают городские здания, а граффитист - с замаскированным агрессором вооруженным банками краски и пульверизатором, и который под заслоном ночи, навязчиво расписывает своими автографами городские стены. С другой стороны, для человека понимающего толк в граффити, галерея кажется последним местом где можно выставить "уличные произведения", так как художники которые там выставляются - не борются против существующей системы, и совсем не сторонники некоммерческой философии из которой повстало уличное искусство. Но кураторы выставки Иоанна Стембальска и Славек Чайковский решили этот парадокс превосходно," -пишет Kędziora- " Они сразу объявили, что внутренняя часть выставки, это не перенесение граффити в стерильные помещения галереи, а скорее попытка переменить существующие стереотипы, показать как мало разделяет основное направление в искусстве от маргинального, и не до конца понятного уличного искусства. А также, постараться показать то что вдохновляет этот жанр, и неотъемлемую отличительную черту этого вида творчества -
измерение социального взаимодействия."
Представленные работы, показывают как сильно развилось понятие уличного искусства. Все 24 участника фестиваля начинали с того, что разрисовывали нелегально стены своих городов, а сейчас у каждого свой различимый стиль.
Больше всего во Вроцлаве мне понравились работы испанца БЛУ. Ему доверили две стены. Первый граффити БЛУ называется "Статуя Несвободы". Это огромная карикатура Статуи Свободы пожирающую ключ. Её платье соткано из сотни висячих замков. Вторая работа испанца, тоже на целую стену, называется "Скряга". На ней голова спящего человека. Из его подушки сыпятся зелёные купюры в 100 евро, монеты, и какие-то золотые безделушки. Не обошлось и без скандалов. Например, огромная чёрно-белая фотография Петера Фусса с портретом Бараки Обамы и с вопросом "Кто убил Барака Обаму?", в традиции социального диалога и провокации вызвала такие сильные реакции, что её хотели даже удалить с улицы.
Если вы когда нибудь посетите Вроцлав, обязательно включите в свою экскурсию и городские граффити.
Как будто я ела камень
28.05.2008
В материале рассказывается о книге известного польского журналиста Войцеха Тохмана, "Как будто я ела камень: или выжить Прошлое в Боснии", которая появилась на английском языке в США.
"Боснийские войны закончились в 1995, но они оставили за собой ужасные реалии: Босния разделилась на Сербию и Хорватскую федерацию, тысячи мертвых (большинство из них мусульмане), искорененные семьи, разоренные пейзажи, экономический кризис. Книги по Афганистану и Ираку оккупировали полки американских книжных магазинов, но недавний арест сербского лидера Радована Караджича и его обвинение в геноциде гаагским трибуналом, являются напоминанием о том, насколько незаконченными остались дела в этом, все еще запутанном и не до конца понятном уголке Балкан." - пишет Мэтью Прайс в рецензии для газеты "Нью Йорк Таймс" на появившийся в начале этого месяца английский перевод книги “Как будто я ела камень” польского журналиста Войцеха Тохмана. - "В своей пронзающей и суровой книге Войцех Тохман ведет хронику последствий войны в Боснии, подтверждая, что так называемый мир в регионе принес мало настоящего мира. Автор не настаивает на своей точке зрения, он скорее полагается на наводящие на размышления детали, цитаты и незатейливую но мощную прозу."
Спустя несколько лет после конца войны польский журналист путешествует по Боснии, следуя за несколькими мусульманскими женщинами, которые разыскивают останки своих любимых: мужей, детей, родителей. К концу войны, почти 20 000 мусульман пропали без вести. Процесс восстановления тел, все еще продолжается, но это происходит до боли медлительно. Тохман - без затей разрисовывает встреченные им сцены. Он описывает, например, усилия Евы Клоновской, польского судебного антрополога, связанного с Боснийской комиссией по розыску без вести пропавших, то как она работает в массовой могиле: “Рабочие извлекают из могилы первые белые похоронные мешки, потом они вынимают их содержание на траве. Родственники пропавших людей стоят вокруг и смотрят как доктор Клоновская исследует кости, идентифицируя их возраст и пол.” Работа эта мрачная — но доктор Клоновская уже вернула семьям приблизительно 2 000 тел... “Я понимаю кости; кости говорят со мной,”- говорит она Тохману. -“По костям можно даже определить этнос. Например, бедро мусульманина согнуто в небольшую дугу, потому что мусульмане садятся на корточки.”
Оставшиеся в живых не рассматривают вещи с такой научной беспристрастностью. Ясна Плоскич, мусульманская вдова, ищущая останки своих маленьких детей, убитых в 1992, когда они бежали из их деревни, после того как деревня попала под обстрел, говорит относительно cербов: “В каждом из них я вижу убийцу.” Много мусульман, депортированных сербами из своих домов, хотят получить свою собственность обратно, но они не очень хотят жить в части Боснии, которой управляют сербы.
Тохман сочувствует мусульманам Боснии, поскольку они изо всех сил пытаются пробиться, выжить, но он пытается представить и точку зрения сейчас сурово критикуемых сербов. Тохман рассказывает о жителях шахтерского города Сребреница, где произошла позорная резня 95 года мусульманских мужчин и мальчиков. Когда-то город находился во власти мусульман, а теперь это место посещаемо призраками. Даже если в настоящий момент это часть сербской Боснии, много Сербов чувствуют себя там неудобно, пишет Войцех Тохман. “Они говорят: ‘Это не наш дом. Это - мусульманский город, город смерти и кровопролития. Можно услышать Бог весть откуда страшные крики, шепоты, вопли.’”
В то же самое время, другие боснийские сербы могут только указать что: “Больше Сербов было убито в Сараево чем мусульман в Сребренице. Mного сербов с которыми польский журналист встретился, поделились с ним своим горем. Oдна сербская женщина, находящаяся под угрозой выселения, говорит: “В чем, спрашивается, был смысл этой войны?” - Этими словами Мэтью Прайс заканчивает свою рецензию на книгу Войцеха Тохмана “Как будто я ела камень” в газете "Нью Йорк Таймс".
Десятки огромных граффити и фотографий украсили этим летом здания города Вроцлава. Это произошло в результате международного фестиваля "Художники извне". Фестиваль прошел под попечительством Центра современного искусства города Вроцлава, и был посвящен "искусству уличному", или "городскому", как это ещё называют. Уличное искусство это последний крик моды в современном изобразительном искусстве, и, в принципе, не удивительно, что и в Польше кто-то взялся за постановку такого фестиваля. И то что это произойдет во Вроцлаве тоже можно было ожидать. Во времена "оранжевой альтернативы" - так называлось самое колоритное мирное польское антикоммунистическое движение в начале 80-ых - на стенах города появлялись граффити с гномиками. С одной стороны, эти изображения нельзя было принимать всерьёз, или считать что они направлены против тогдашнего правительства, но с другой стороны, все во Вроцлаве знали, гномики с граффити это не выраженный прямо протест!Власти Вроцлава охотно предоставили художникам стены на которых потом появились большие бросающиеся в глаза фрески. Они также предоставили граффитистом грузоподъёмные краны. Жителям
районов где производились художественные работы просто не верилось что кран можно использовать сугубо в художественных целях. Фестиваль сильно изменил их жизни, так как их унылые многоэтажки превратились за месяц в главные достопримечательности города!Кураторы фестиваля решили провести параллельную выставку уличного искусства и в залах галереи "Авангарда". Выставка будет открыта до конца октября.
"Для многих искусствоведов словосочетание "уличное искусство" звучит как оксюморон, то есть, сочетание несочетаемого." - написала Моника Kędziora в своем очерке о фестивале в журнале "Обиег". Для любителей изобразительного искусства, "граффити" сочетается с настенной мазнёй, с неуклюжими каракулями, которые обезображивают городские здания, а граффитист - с замаскированным агрессором вооруженным банками краски и пульверизатором, и который под заслоном ночи, навязчиво расписывает своими автографами городские стены. С другой стороны, для человека понимающего толк в граффити, галерея кажется последним местом где можно выставить "уличные произведения", так как художники которые там выставляются - не борются против существующей системы, и совсем не сторонники некоммерческой философии из которой повстало уличное искусство. Но кураторы выставки Иоанна Стембальска и Славек Чайковский решили этот парадокс превосходно," -пишет Kędziora- " Они сразу объявили, что внутренняя часть выставки, это не перенесение граффити в стерильные помещения галереи, а скорее попытка переменить существующие стереотипы, показать как мало разделяет основное направление в искусстве от маргинального, и не до конца понятного уличного искусства. А также, постараться показать то что вдохновляет этот жанр, и неотъемлемую отличительную черту этого вида творчества -
измерение социального взаимодействия."Представленные работы, показывают как сильно развилось понятие уличного искусства. Все 24 участника фестиваля начинали с того, что разрисовывали нелегально стены своих городов, а сейчас у каждого свой различимый стиль.
Больше всего во Вроцлаве мне понравились работы испанца БЛУ. Ему доверили две стены. Первый граффити БЛУ называется "Статуя Несвободы". Это огромная карикатура Статуи Свободы пожирающую ключ. Её платье соткано из сотни висячих замков. Вторая работа испанца, тоже на целую стену, называется "Скряга". На ней голова спящего человека. Из его подушки сыпятся зелёные купюры в 100 евро, монеты, и какие-то золотые безделушки. Не обошлось и без скандалов. Например, огромная чёрно-белая фотография Петера Фусса с портретом Бараки Обамы и с вопросом "Кто убил Барака Обаму?", в традиции социального диалога и провокации вызвала такие сильные реакции, что её хотели даже удалить с улицы.
Если вы когда нибудь посетите Вроцлав, обязательно включите в свою экскурсию и городские граффити.
Как будто я ела камень
28.05.2008
В материале рассказывается о книге известного польского журналиста Войцеха Тохмана, "Как будто я ела камень: или выжить Прошлое в Боснии", которая появилась на английском языке в США."Боснийские войны закончились в 1995, но они оставили за собой ужасные реалии: Босния разделилась на Сербию и Хорватскую федерацию, тысячи мертвых (большинство из них мусульмане), искорененные семьи, разоренные пейзажи, экономический кризис. Книги по Афганистану и Ираку оккупировали полки американских книжных магазинов, но недавний арест сербского лидера Радована Караджича и его обвинение в геноциде гаагским трибуналом, являются напоминанием о том, насколько незаконченными остались дела в этом, все еще запутанном и не до конца понятном уголке Балкан." - пишет Мэтью Прайс в рецензии для газеты "Нью Йорк Таймс" на появившийся в начале этого месяца английский перевод книги “Как будто я ела камень” польского журналиста Войцеха Тохмана. - "В своей пронзающей и суровой книге Войцех Тохман ведет хронику последствий войны в Боснии, подтверждая, что так называемый мир в регионе принес мало настоящего мира. Автор не настаивает на своей точке зрения, он скорее полагается на наводящие на размышления детали, цитаты и незатейливую но мощную прозу."
Спустя несколько лет после конца войны польский журналист путешествует по Боснии, следуя за несколькими мусульманскими женщинами, которые разыскивают останки своих любимых: мужей, детей, родителей. К концу войны, почти 20 000 мусульман пропали без вести. Процесс восстановления тел, все еще продолжается, но это происходит до боли медлительно. Тохман - без затей разрисовывает встреченные им сцены. Он описывает, например, усилия Евы Клоновской, польского судебного антрополога, связанного с Боснийской комиссией по розыску без вести пропавших, то как она работает в массовой могиле: “Рабочие извлекают из могилы первые белые похоронные мешки, потом они вынимают их содержание на траве. Родственники пропавших людей стоят вокруг и смотрят как доктор Клоновская исследует кости, идентифицируя их возраст и пол.” Работа эта мрачная — но доктор Клоновская уже вернула семьям приблизительно 2 000 тел... “Я понимаю кости; кости говорят со мной,”- говорит она Тохману. -“По костям можно даже определить этнос. Например, бедро мусульманина согнуто в небольшую дугу, потому что мусульмане садятся на корточки.”
Оставшиеся в живых не рассматривают вещи с такой научной беспристрастностью. Ясна Плоскич, мусульманская вдова, ищущая останки своих маленьких детей, убитых в 1992, когда они бежали из их деревни, после того как деревня попала под обстрел, говорит относительно cербов: “В каждом из них я вижу убийцу.” Много мусульман, депортированных сербами из своих домов, хотят получить свою собственность обратно, но они не очень хотят жить в части Боснии, которой управляют сербы.
Тохман сочувствует мусульманам Боснии, поскольку они изо всех сил пытаются пробиться, выжить, но он пытается представить и точку зрения сейчас сурово критикуемых сербов. Тохман рассказывает о жителях шахтерского города Сребреница, где произошла позорная резня 95 года мусульманских мужчин и мальчиков. Когда-то город находился во власти мусульман, а теперь это место посещаемо призраками. Даже если в настоящий момент это часть сербской Боснии, много Сербов чувствуют себя там неудобно, пишет Войцех Тохман. “Они говорят: ‘Это не наш дом. Это - мусульманский город, город смерти и кровопролития. Можно услышать Бог весть откуда страшные крики, шепоты, вопли.’”
В то же самое время, другие боснийские сербы могут только указать что: “Больше Сербов было убито в Сараево чем мусульман в Сребренице. Mного сербов с которыми польский журналист встретился, поделились с ним своим горем. Oдна сербская женщина, находящаяся под угрозой выселения, говорит: “В чем, спрашивается, был смысл этой войны?” - Этими словами Мэтью Прайс заканчивает свою рецензию на книгу Войцеха Тохмана “Как будто я ела камень” в газете "Нью Йорк Таймс".